Relations between Ivan IV’s government and the orthodox East according to the 1614 Ambassadorial decree’s archives

Abstract

The author of the article reconstructs the course of events of the long-term relations between the government of Ivan the Terrible and the Orthodox East, in accordance with embassy archives of 1614.

Full Text

Определение состава документов, характеризующих историю сношений России с православными учреждениями Востока за время правления Ивана IV и хранившихся в архиве Посольского приказа в отдельные моменты его функционирования, является средством для выяснения интенсивности самих сношений и степени внимания правительственных кругов к ретроспективной информации, содержащейся в этих материалах. Описи архива, составленные приказными служителями XVII в., предоставляют возможность изучения обоих вопросов, и немаловажное место в этом отношении принадлежит Описи 1614 г. Упоминаний восточноправославных греческих материалов в Описи 1614 г. немного, и большая их часть не поддается простому истолкованию ввиду краткости описательных статей, почему каждое из них нуждается в специальной интерпретации. В некоторых случаях об отдельных документах весьма трудно сказать что-либо определенное. Примером может служить хранившаяся в первой из описанных коробей архива «грамота блаженные памяти к государю царю и великому князю Ивану Васильевичю всеа Русии от царягородцкого митрополита Феодосья, привез греченин Енак в 7062-м году» [17. С. 48]. Ни о «царягородцком митрополите» Феодосии, ни о его посыльном Енаке иных сведений в наличных источниках не находится. Описи архива Посольского приказа 1626 г. (создаваемая по указу от 25 декабря 1626 г. Опись могла быть составлена только в следующем, 1627 г. [15. С. 119]) известна «грамота греческая, писана к царю и великому князю Ивану Васильевичю всеа Русии цареградцкого патриарха Митрофана о милостыни, на ней подписано руским писмом: лета 7075-го февраля в 26 день сю грамоту дал Генак, а что речью Генак говорил про Курбсково человека присылку к патриарху, и то подклеено под переводом, а переводу под нею нет, рука и печать у грамоты патриарха Митрофана» [18. С. 72]. Такого акта не знают ни сборник документов по сношениям русского правительства с иерархами православного Востока [2. С. 31—32], ни Опись 1673 г. Некоторое сходство имен патриарших посланцев в обоих случаях позволяет подозревать, что речь идет об одном и том же человеке, но уже различие дат заставляет думать, что имеются в виду разные документы. Как бы то ни было, именование Феодосия в Описи 1614 г. «царягородским митрополитом» вызывает сомнения в правильности описания грамоты архивистами начала XVII в. Другие случаи упоминаний греческих материалов в справочнике 1614 г. более информативны. В составе некоей выборки, хранившейся в отдельной коробье, лежали: 1. «Грамота из Царяграда от патриарха Иасафа к царю и великому князю Ивану Васильевичю всеа Русии, прислана с старцом Феодоритом 7066-м году, за рукою и за печатью патриарха Иасафа». 2. «Грамота Деонисья патриарха к царю и великому князю Ивану Васильевичю всеа Русии, во 61-м году». 3. «В свяске 10 грамот греческих о милостине» [17. С. 89]. Известная описи 1614 г. грамота константинопольского патриарха Дионисия 7061 г. не сохранилась в подлиннике или копии, в греческом оригинале или в переводе на русский язык, не упоминается она и в описи 1626 г., но находилась в архиве Посольского приказа еще в 1673 г.: «грамота царягородцкого патриарха Дионисия с ыгуменом Висарионом 7061-го году» [19. С. 60]. (Обращает на себя внимание то обстоятельство, что грамота Дионисия II, по-видимому, содержала именование Ивана IV царем и великим князем. Именуя русского правителя с царским титулом еще в 1546 г., т.е. до совершения обряда венчания на царство, проведенного митрополитом Макарием лишь 16 января 1547 г., Дионисий в документах, составленных от его имени летом 1549 г., избегал употребления титула «царь» в отношении Ивана Васильевича. Московские власти не преминули указать на недопустимость такого обращения, приведя в написанной в январе 1551 г. ответной грамоте полный царский титул. Сохранившееся послание Дионисия, доставленное в Москву в октябре 1556 г. кизицким и евгрипским митрополитом Иоасафом, свидетельствует, что намек русского правительства был воспринят [13. С. 15—16]. Не исключено, что запись о грамоте Дионисия 7061 г. в Описи 1614 г. свидетельствует, что требование Москвы было учтено патриархом несколько ранее). Старец Феодорит 2 декабря 1557 г. доставил в Москву две грамоты патриарха Иоасафа. В одной из них патриарх извещал царя о получении посланной от него милостыни и записи его родителей в вечное поминание, одновременно просил об очередном пожаловании от царя — изготовлении новой митры [23. Ф. 52. Оп. 1. Кн. 1. Л. 114—118 об.; 24. С. 229—231]. Во второй к известиям о получении милостыни и записи в поминание родителей царя добавлялось сообщение о намерении патриарха прислать в Москву пребывавшего в Константинополе для изучения греческой грамоты Федора Мамалаха, а об остальном предлагалось выслушать самого старца Феодорита [23. Ф. 52. Оп. 1. Кн. 1. Л. 118 об.— 122 об.; 24. С. 231—233] (сохранившийся подлинник этой грамоты). Оба эти документа остались неизвестны описи архива Посольского приказа 1626 г., хотя они хранились в этом учреждении еще в 1673 г.: «две грамоты Иоасафа патриарха царягородцкого с старцем Феодоритом да с Матюшкою Волковым 7066-го году» [19. С. 60]. Пока трудно достаточно определенно выбрать из этих двух грамот ту, указание на которую содержится в Описи 1614 г. Столь же трудно идентифицировать находившиеся в связке 10 грамот о милостыне с какими-то сохранившимися документами, как трудно сказать, сколько из этого десятка хронологически укладывались в период царствования Ивана IV. В 1614 г. в некоем окованном сундуке наряду с прочими дипломатическими документами лежали «дела турские и кабардинских черкас и греческие» [17. С. 86]. Ниже составитель описи более подробно перечисляет содержимое сундука. Оказывается, что фонд греческих материалов этого вместилища включал в себя следующие документы: 1. «Грамота Еремея патриярха о постовление Иева патриярха, за рукою и за печатью Еремея патриарха, и иных властей печати, руки, и патриарха Иева рука и руских всех властей руки, писана во 97-м году». 2. «Грамота Еремея патриярха, и архиепискупов, и епискупов к царю и великому князю Федору Ивановичю всеа Русии, о милостине, за их руками, прислана с терновским митрополитам, году не написано». 3. «Грамота к царю и великому князю Федору Ивановичю всеа Русии Святые Горы Офонского монастыря ото властей, о милостине, прислано в 98-м году». 4. «4 грамоты розных монастырей греческих к царю и великому князю Федору Ивановичю всеа Русии, о милостине, присланы в 99-м году». 5. «16 отписей патриарха ерусалимского и онтиохейского, ерусалимских монастырей и Святые Горы, что давано милостини; связаны вместе». 6. «Грамота Иосафа, патриарха царяградцкого, к царю и великому князю Ивану Васильевичю всеа Русии, за печатью, лета не написано». 7. «Грамота благословенная Еремея патриарха, как благословил на патрияршество Иева, патриарха московского и всеа Русии, за печатью и за рукою Еремея патриарха и всех властей за руками, прислана 7098-го году». 8. «Книга греческая 4-х патриархов, соборная, укрепленье вере, за печатьми, за патриарховою и за властинскими руками, прислана 7101-м году». 9. «Книга греческая, а в ней пасхалия и о христове пасхе для того, что римская вера з греческою церковью не сойдетца». 10. «В свяске грамоты и челобитные греческие, в розных годех». Достоверно к эпохе Ивана Грозного из всего этого перечня относится только недатированная грамота константинопольского патриарха Иоасафа. Кроме упомянутых уже двух грамот, привезенных царю старцем Феодоритом в декабре 1557 г., известны еще три грамоты патриарха Иоасафа, адресованные Ивану IV. Первая из них — грамота о признании царского титула Ивана IV, помеченная ее составителем «лета 7069-го индикта 4 дня» [23. Ф. 52. Оп. 1. Кн. 1. Л. 178; 24. С. 266], — написана в ноябре или в декабре 1560 г. [27. С. 248] и сохранилась до настоящего времени в подлиннике [20. № 175; 28. С. XXV, рис. 2—3; 29. С. 9, № 2] и русском переводе [23. Ф. 52. Оп. 1. Кн. 1. Л. 175—180 об.] (публикацию греческого текста и переводов XVI—XVII вв. см.: 16. С. 11—14, 17—20, 23—26; 24. С. 265—267, 334, 386—388; 30. С. 282—285). Документ имеет подписи большого числа митрополитов и епископов, членов константинопольского архиерейского собора, большинство которых не принадлежит носителям надписываемых имен, что еще не свидетельствует о его подложности [27. С. 249]. Грамота фигурирует в описи архива Посольского приказа 1626 г.: «Грамота греческая, писана к царю и великому князю Ивану Васильевичю всеа Русии, на харатье, по-греческии, а речь сказали переводчики ельнинская, а у ней печать свинцовая патриарха Иасафа цареградцкого, привешена на сыром шолку, назади у ней подписано по-руски: лета 7070-го сентября в 17 день сю грамоту патриаршу подал царю и великому князю митрополит огринской Иасаф, а в ней писано благословение на царство» [18. С. 71—72]. Известен документ и Описи 1673 г., согласно которой он хранился вместе с грамотой патриарха Иеремии II об учреждении московского патриархата [19. С. 54]. Интересно, что архивисты 1673 г. также обратили внимание на содержавшуюся в тексте грамоты дату «7069-го», воспроизведя ее в своем труде. Оговорка составителя Описи 1614 г. об отсутствии указания на время написания грамоты патриарха Иоасафа позволяет думать, что он держал в руках не документ 1560 г. о царском титуле, а некий иной, оборот которого не имел и надписи о подаче его царю евгрипским митрополитом Иоасафом в сентябре 1561 г. В 1561 г. кизицкий митрополит передал царю не одну грамоту патриарха Иоасафа, а три. Одна из них, содержавшая патриаршую просьбу о царском ктиторстве в отношении константинопольской Великой церкви, как и грамота о титуле, была подписана членами патриаршего собора и датирована, если верить тексту Кн. 1, как «месяца ноября индикта 4 дня» [23. Ф. 52. Оп. 1. Кн. 1. Л. 186—190; 24. С. 273—275]. Теперь трудно судить, насколько верно дата документа воспроизведена московскими приказными копиистами, и нельзя полностью исключить возможности случайного пропуска указания на год его создания. Однако более вероятно другое: копиист, работавший над текстами Кн. 1, мог принять выносные «г(о)» при числительном «4» за «дня», тогда как в подлиннике грамоты ссылки на день не было, и в таком случае оригинал документа содержал бы указание на индикт и месяц его составления, как это было сделано в другом, составленном в декабре 4 индикта и сохранившемся в подлиннике послании патриарха Иоасафа Ивану IV [7. С. 22—25; 31. Р. 83—85]. Составитель Описи 1614 г. отметил отсутствие на грамоте патриарха именно указания на «лето» и мог не придать значения малоинформативным для него в данном случае сведениям о месяце и индикте. Сохранился в составе Кн. 1 и текст третьей грамоты патриарха Иоасафа, представленный Ивану IV в сентябре 1561 г. Ее содержание посвящено вопросам царского покровительства константинопольской патриархии, а в конце находится предложение провести церемонию благословления митрополитом Макарием Ивана Васильевича от имени константинопольского патриарха, что и явится актом окончательного утверждения его царского титула [23. Ф. 52. Оп. 1. Кн. 1. Л. 181—186; 24. С. 268—273] (Н.Ф.Каптерев полагал, что благословить царя и даже повторить обряд венчания на царство должен был евгрипский митрополит Иоасаф [6. С. 29]. Подробнее об интерпретации текста см.: 10. С. 324—326). Эта грамота в Кн. 1 не имеет собственной даты и по этой причине теоретически может претендовать на отождествление с упомянутой в Описи 1614 г. как бы неподписанной грамотой Иоасафа «за печатью». Однако следует учесть одно немаловажное обстоятельство. Грамота Иоасафа о царском титуле хранилась в 188-м ящике «Царского архива»: «Ящик 188. А в нем грамоты патриарха греческого Иасафа, благословенье на царьство царю и великому князю Ивану, в мешечке» [17. С. 36]. Поскольку она осталась неучтенной в Описи архива Посольского приказа 1614 г., можно заключить, что к этому времени она еще не была передана в это учреждение и обреталась где-то в ином месте. Опись «Царского архива» говорит о нескольких грамотах патриарха в 188-м ящике. Допустимо думать, что в упомянутом мешочке сохранялись все три грамоты, доставленные в Москву в сентябре 1561 г. В любом случае, предположение об отделении одной или двух из них от синхронной им грамоты о царском титуле требует дополнительных объяснений. Куда вероятнее, что к 1614 г. все эти грамоты Иоасафа не поступали в хранилище Посольского приказа. В таком случае упомянутой в Описи 1614 г. грамотой Иоасафа может считаться одна из двух его грамот, доставленных еще в декабре 1557 г., которые также не имели в тексте обозначения времени написания [23. Ф. 52. Оп. 1. Кн. 1. Л. 114—122 об.; 24. С. 229—233]. Тогда окажется, что Описи 1614 г. известны обе грамоты патриарха, привезенные в Москву старцем Феодоритом. Среди связки из 16 «отписей», видимо, с благодарностями за проявления царской щедрости («что давано милостини») можно предполагать нахождение некоторых документов, известных по Кн. 1—2 и адресованных Ивану Васильевичу. Из грамот иерусалимских патриархов сохранились в русском переводе грамота Германа II 1547/48 г. [23. Ф. 52. Оп. 1. Кн. 1. Л. 43 об — 47; 24. С. 175—177], его же послание июля 1560 г. [23. Ф. 52. Оп. 1. Кн. 1. Л. 159—164 об.; 24. С. 256—258] и полученное царем поздней осенью 1583 г. письмо патриарха Софрония [23. Ф. 52. Оп. 1. Кн. 2. Л. 9 об.— 12]. От антиохийского патриарха Иоакима ибн Джума Иван IV получил послание в апреле 1561 г. [21. С. 204—205; 23. Ф. 52. Оп. 1. Кн. 1. Л. 169 об.— 173 об.; 24. С. 261—263]. Благодарственных писем с Афона Ивану Васильевичу было адресовано несколько: из Пантелеймонова монастыря от игумена Павла в 1550 г. [23. Ф. 52. Оп. 1. Кн. 1. Л. 50—54; 24. С. 179—181], из Хиландарского от игумена Паисия [23. Ф. 52. Оп. 1. Кн. 1. Л. 55—65; 24. С. 182—186] и от архимандрита Макария [23. Ф. 52. Оп. 1. Кн. 2. Л. 12—15 об.], грамота прота Пахомия 5 сентября 1583 г. [23. Ф. 52. Оп. 1. Кн. 2. Л. 64—67 об.]. Естественно, все эти документы могли находиться в связке из «16 отписей». (Об отношении московских властей к Пантелеймонову монастырю в ряду афонских монашеских обителей и иждивенчестве его разноэтнической братии см.: [5. № 1. С. 102—115; № 3. С. 299—321]). Наиболее трудно отождествить с какими-то из сохранившихся текстов упомянутые среди греческих материалов в Описи 1614 г. последними «В свяске грамоты и челобитные греческие, в розных годех». Единственно можно заметить, что в подлинном виде или в составе Кн. 1—2 сохранились документы, именуемые в Описи 1614 г. как «грамоты» или «отписи». «Челобитными» в ней же названы, вероятно, документы, написанные представителями греческой стороны уже во время пребывания их в Москве в соответствии с обычным для такого случая формуляром. Ни один текст такого характера, адресованный греческими старцами или иерархами Ивану IV, неизвестен. В другой части архива по состоянию его на 1614 г. обретались: 1. «Книги греческие лета 7025-го по 74-й год, приезды к Москве и отпуски с Москвы греческих митрополитов, и архиепископов, и старцов». 2. «Книги греческие с лета 7090-го по 7098-й год, приезды греческих архиепископов и отпуски в Царьград и в ыные места с милостиною». 3. «Книги греческие 96-го году по 99-й год, приезд царягородцкого патриярха Еремея; и отпуск ево; да приезды же и отпуски греческих митрополитов, и архиепискупов, и старцов розных монастырей». 4. «Книги греческие 106-го году по 112 год, что давоно на Москве милостины греческим старцом». 5. «Книги греческие, в тетратех, милостинные, старые, а при которых государех и в котором году, того не написано». Упомянутые первыми книги 7025—7074 гг. сохранились до настоящего времени в виде Кн. 1. С более верной датировкой — «с лета 7026-го году по 79-й год» — она известна Описи 1626 г. [18. С. 217], но не отмечена в Описи 1673 г. [8. С. 56—57]. Книги «с лета 7090-го по 7098-й год» ныне содержат в себе документы 7090 г. — 1 марта 7096 г. [2. С. 32]. Недатированные в Описи 1614 г. «книги греческие в тетрадех», вероятно, представляли собой некую роспись пожалований милостыни греческой стороне. То, что в составляющих ее текстах не были указаны ни время этих пожалований, ни имена русских правителей, их осуществлявших, ни даже имена самих пожалованных, позволяет думать, что «книги» фиксировали раздачу милостыни не высшим иерархам восточных церквей, умолчание о которых выглядело бы странным в любом документе, а многочисленным монастырским старцам Афона или даже Синая. Скорее всего, это был приказной делопроизводственный документ внутреннего употребления, своеобразная архивная справка, сведения которой могли относиться и к периоду царствования Ивана IV. Среди книг и столбцов посольских дел в составе турецкого блока хранились «в 7050-м году приезд к Москве турского купца Ондреяна Грека и иных купцов после его в розных годех, а с ним грамоты ко государю от турского салтана да от царягородцкого патриарха» [17. С. 98]. Известна грамота Сулеймана I Василию III о греке Андриане от 7 апреля 1528 г. [4. С. 307; 26. С. 107—108]. Купец Андриан Халкокондил приезжал в Москву и позднее. В апреле 1550 г., выполняя поручение султана, он одновременно доставил царю послания константинопольского патриарха Дионисия [23. Ф. 52. Оп. 1. Кн. 1. Л. 38 об.— 43; 24. С. 172—175]. В обратную дорогу в мае 1551 г. он отправился, везя царские письма обоим адресатам [23. Ф. 52. Оп. 1. Кн. 1. Л. 68—71 об.; 24. С. 190—192]. Таким образом, оказывается, что двойная дипломатическая служба была обычным занятием для Андриана на протяжении многих лет. Следует особо отметить, что Опись 1614 г. не упоминает отпусков царских грамот восточным иерархам или властям монастырей Афона или Синая. Таковые материалы, насколько позволяет судить текст Описи, содержались только в составе специально сформированных по образцу посольских книг кодексов, одним из которых была Кн. 1 [11. С. 430—441; 12. С. 16—21]. Остались неизвестны Описи 1614 г. и документы неудачной миссии московских купцов, посланных с милостыней на помин душ членов царской семьи, хранившиеся некогда в 176 ящике «Царского архива»: «да грамоты черные и отпуски во Царьгород купцов Офонасья Глядова да Ивана Коткова со государьскою рухлядью, и во Святую Гору, и в Олександрею, и на Инаскую Гору с милостиною по царици и великой княгине и по князе Юрье Васильевиче; и грамоты пропускные в Литву и в Волохи — и тот наказ и грамоты привезли назад, что король через свою землю дороги им не дал» [17. С. 35]. Афанасий Глядов и Иван Котков присутствовали на соборе 1566 г., где первый назван смольнянином, а второй — гостем [1. С. 179]. Поездка купцов состоялась в марте 1567 г. в составе посольства в Литву опричного боярина Федора Ивановича Умного Колычева, а отказ в пропуске через литовскую территорию был мотивирован тем, что «нашими грехи перемирное постановение межи государей християнских ныне не ссталося» [22. С. 407—408; 25. С. 549]. Примечательно, что документов купеческой миссии нет и в составе Кн. 1. (О посольстве см.: 3. С. 68; 14. С. 43—44; 30. С. 477—479). Завершая обозрение «греческих» материалов архива Посольского приказа, фигурирующих в Описи 1614 г., необходимо обратить внимание на лаконичность описания их в приказном справочнике сравнительно с аналогичными описаниями в подобных же описях последующего времени. Зачастую документы описываются целыми группами, без особого внимания к каждому из них. Это отличает рассматриваемый памятник от описей 1626 и 1673 гг., составители которых давали более подробные сведения о содержании архивных материалов, стараясь дать представление о каждом из них [9. С. 7—19]. Можно предположить, что такой подход архивистов 1614 г. был обусловлен срочностью проведения работ после разорения правительственных учреждений в период оккупации Москвы иностранными интервентами. Однако сравнение способа фиксации в Описи греческих документов, с одной стороны, и дипломатических материалов по сношениям с западными или южными соседями России, с другой, заставляет думать, что первым в начале правления нового царя уделялось несколько и даже существенно меньшее внимание, чем вторым.