№ 2 (2023)

Статья посвящена взглядам китайских ученых на характер, историю и динамику современного международного порядка. Авторы анализируют определения международного порядка, сформулированные представителями различных направлений китайской науки о международных отношениях. Прослеживается эволюция китайского подхода к международному порядку и системе глобального управления: от изоляционизма 1950‑х гг. до создания теории глобальных общественных благ. В качестве основных принципов и норм международного порядка рассматриваются справедливость и его рациональный характер. Авторы отмечают влияние таких факторов, как возвышение Китая и меркантилизм его внешней политики, на формирование взглядов о современном международном порядке. Начавшийся в 2012 г. современный этап формулирования концепции международного порядка характеризуется интересом к созданию многосторонних институтов и комплексной природой параметров государственной мощи. Отдельное внимание уделяется тектоническим изменениям международного порядка, связанным с началом широкомасштабного российско-украинского конфликта, санкционной политикой со стороны стран Запада, а также позицией Китая. Авторы отмечают, что системные противоречия не позволяют Китаю и США добиться полной нормализации двусторонних отношений. Китай крайне негативно относится к американской концепции управляемого хаоса, одним из проявлений которой стало мощное геополитическое давление на Россию. Нарушая в ходе введения односторонних санкций принцип неприкосновенности частной собственности, страны Запада посылают негативные сигналы, в том числе Китаю, который до настоящего момента разделял основные принципы либерального международного порядка. Расширение числа стран-изгоев, в отношении которых не действуют нормы международного права, углубляет цивилизационный раскол между странами Запада и остальным миром.

Анализируется динамика роста китайской экономики и факторы ее роста за последние годы (2017-2022 гг.). Особое внимание уделяется роли внешней торговли, движению трансграничных капиталов в экономическом развитии КНР, состоянии ее долгового положения. Сделан ряд выводов относительно перспектив роста и эволюции модели экономического развития Китая.За последние десять лет третья сфера (услуг) стала ведущей в производстве ВВП Китая, опередив вторую (промышленную) сферу. Анализ его структуры по расходам показывает, что экономический рост КНР поддерживают прежде всего внутренние факторы потребительского и инвестиционного спроса. Чистый экспорт товаров и услуг занимает в настоящее время второстепенное положение среди факторов роста. Сопоставление показателей динамики ВВП и внешней торговли Китая показывает высокую устойчивость китайской экономики к изменениям объемов торговли.Отмечено, что приоритетные усилия Китая сосредотачиваются на формировании новой модели экономического развития — инновационной по своему характеру, опирающейся на емкий внутренний рынок, тесно взаимодействующий с мировым. Активно используемая Китаем до последнего времени экспортно-ориентированная модель развития во многом исчерпала себя. Новая инновационная модель развития будет отличаться от модели развития новых индустриальных стран, решающих аналогичные задачи поддержания роста. Прежде всего, — в наличии у Китая огромного внутреннего рынка и необходимости использования в разной мере всех внутренних и внешних факторов роста. Такая модель развития призвана обеспечить высококачественный рост и устойчивое развитие. Инновации придут на смену экспортной ориентации и накоплению капитала в качестве ключевого фактора роста. Это позволит в полной мере сформировать интенсивный тип роста взамен экстенсивного. Факторы же внутреннего потребительского и инвестиционного спроса, как и внешнего экспортного будут продолжать играть важную поддерживающую роль в обеспечении экономического роста КНР.

Проблема водных ресурсов в международных отношениях является одной из самых обсуждаемых со второй половины прошлого века. В основе этого лежит отсутствие альтернативы этому дефицитному ресурсу на фоне непрерывного увеличения спроса на него. С середины 1960‑х гг. водозабор в мире увеличился более чем вдвое и продолжает расти[1]. Это привело к тому, что пресная вода стала одним из важнейших факторов влияния на международную и внутриполитическую обстановку. Борьба за доступ к ней часто приводит к напряженности в межгосударственных отношениях и внутренним конфликтам.В перспективе крупнейшие по масштабу противоречия вокруг этой проблемы ожидаются в субрегионе Большого Меконга, где происходит деградация жизненно важной речной экосистемы как по причине динамичного демографического и экономического роста, так и вследствие изменения климата[2]. Ситуация осложняется геополитической значимостью субрегиона, что делает его местом борьбы за влияние со стороны ведущих центров силы. Вследствие этого появилось мнение о назревании в Юго-Восточной Азии новой угрозы международной безопасности, аналогичной территориальным спорам в Южно-Китайском море.В статье произведен анализ роли реки Меконг в экономике и жизнеобеспечении населения пролегающих вдоль нее стран, на основе которого показаны противоречия вокруг использования речных ресурсов. Отмечено влияние на ситуацию со стороны ведущих мировых держав, возможности сглаживания проблемы со стороны России. [1]     Hofste R.W., Reig P., Schleifer L.17 Countries, Home to One-Quarter of the World's Population, Face Extremely High Water Stress // World Resources Institute. August 6, 2019. URL: https://www.wri.org/insights/17-countries-home-one-quarter-worlds-population-face-extremely-high-water-stress (дата обращения 23.11.2022).[2]     Лихачева А.Б. Дефицит воды как фактор современных международных отношений: дис.… канд. пол. наук: 23.00.04. М.: Высшая школа экономики, 2015. С. 66, 105.

В конце XIX в. внешняя политика царской России на дальневосточном направлении, в частности в Китае, существенно активизировалась. Одним из основных регионов Китая, входящим в сферу интересов Российской империи, стали т.н. Три восточные провинции (Маньчжурия), где пролегла Китайско-Восточная железная дорога (КВЖД) и была учреждена Квантунская область Российской империи. В 1900 г., в связи с необходимостью подавления восстания, организованного последователями антииностранного движения ихэтуань, или боксерского восстания, российские вооруженные силы во главе с адмиралом Е.И. Алексеевым были вынуждены временно оккупировать всю территорию Маньчжурии. В том числе была занята тогдашняя столица одной из Трех восточных провинций, провинции Фэнтянь, город Мукден. Значение Мукдена как административного и делового центра и одной из крупнейших железнодорожных станций на линии КВЖД делало необходимым присутствие в городе официального представителя царских властей. По мере подавления мятежного движения в регионе стало появляться все большее количество разнообразных фирм и торговых предприятий, в связи с чем иностранные державы стремились расширить свое присутствие здесь. В 1901 г. дипломатическим агентом Российский империи в Мукден был назначен тогдашний секретарь консульства в Кашгаре, выпускник факультета Восточных языков Санкт-Петербургского университета, Сергей Александрович Колоколов (1868-1921). В этом качестве он прослужил в Мукдене до начала военных действий между Россией и Японией в 1904 г. С.А. Колоколов был одним из тех дипломатических работников в Китае рубежа XIX—XXвв., которые, благодаря личному профессионализму и верности своему делу, обеспечивали сохранность интересов России в регионе. В данной статье впервые подробно рассмотрены ключевые аспекты деятельности российского дипломатического агентства в Мукдене.

88‑я отдельная стрелковая бригада Дальневосточного фронта — воинская часть, созданная на базе остатков китайских партизанских отрядов, отступивших через границу в СССР, чтобы избежать уничтожения в Маньчжурии. Она входила в состав советских войск и подчинялась советскому командованию. После наступления советских войск против японской Квантунской армии в августе 1945 г., бойцы 88‑й отдельной стрелковой бригады были направлены в Северо-Восточный Китай для выполнения специальных заданий, разведки, работы в качестве переводчиков и военных представителей. Кроме того, в соответствии с указаниями Центрального комитета Коммунистической партии Китая (ЦК КПК), по мере освобождения Северо-Восточного Китая от японских захватчиков личный состав 88‑й отдельной стрелковой бригады в крайне опасных условиях боролся с гоминьдановскими представителями за фактическую власть в регионе и быстро осуществил «Три строительства» (строительство партии, строительство армии и строительство правительства). Личный состав 88‑й бригады внес особый вклад в победу в антияпонской войне и освобождение Северо-Восточного Китая.

На про­тя­же­нии ве­ков вни­ма­ние язы­ко­вым про­бле­мам в Ки­тае уде­ля­лось на са­мом вы­со­ком уров­не. Глав­ную язы­ко­вую за­да­чу в стра­не — даль­ней­шее рас­про­стра­не­ние офи­ци­аль­но­го ки­тай­ско­го язы­ка пу­тунхуа и стан­дарт­ной ие­рог­ли­фи­че­ской пись­мен­но­сти — Си Цзинь­пин упо­мя­нул в сво­ей ре­чи на ХХ съез­де КПК. Важ­ной за­да­чей в со­вре­мен­ном Ки­тае счи­та­ет­ся так­же про­па­ган­да тра­ди­ци­он­ной куль­ту­ры и ох­ра­на древ­них пись­мен­ных па­мят­ни­ков. Не слу­чай­но, что вско­ре по­сле ХХ съез­да Си Цзинь­пин по­се­тил Инь­сюй — рас­коп­ки и му­зей-парк на мес­те сто­ли­цы вто­ро­го пе­рио­да ди­на­стии Шан-Инь, где бы­ли об­на­ру­же­ны древ­ней­шие ие­рог­ли­фи­че­ские над­пи­си цзя­гу­вэнь. На вол­не воз­ро­ж­де­ния языковых тра­ди­ций под­пись Си Цзинь­пи­на в его ав­тор­ском кал­ли­гра­фи­че­ском ва­ри­ан­те с не­уп­ро­щенным ие­рог­ли­фом для за­пи­си фа­ми­лии Си ши­ро­ко ис­поль­зу­ет­ся в ки­тай­ской про­па­ган­де. О важ­но­сти рас­про­стра­не­ния ки­тай­ско­го язы­ка и ки­тай­ской куль­ту­ры за пре­де­ла­ми стра­ны шла речь в пись­ме Си Цзинь­пи­на, ко­то­рое он на­пра­вил вско­ре по­сле съез­да сту­ден­там из Сау­дов­ской Ара­вии. Ла­ти­ни­зи­ро­ван­ная сис­те­ма за­пи­си ки­тай­ских слов хань­юй пинь­инь, вве­ден­ная в 1958 г., в офи­ци­аль­ных до­ку­мен­тах ли­бо по­зи­цио­ни­ру­ет­ся как вспо­мо­га­тель­ное сред­ст­во, ко­то­рое долж­но ис­поль­зо­вать­ся в на­чаль­ной шко­ле, для за­пи­си ки­тай­ских слов в тек­стах на ино­стран­ных язы­ках и при обу­че­нии ки­тай­ско­му язы­ку ино­стран­цев, ли­бо не упо­ми­на­ет­ся. Ста­тус ла­ти­ни­зи­ро­ван­но­го пись­ма в со­вре­мен­ном Ки­тае, та­ким об­ра­зом, не со­пос­та­вим со ста­ту­сом древ­ней­шей из ны­не упот­реб­ляю­щих­ся пись­мен­но­стей — ки­тай­ской ие­рог­ли­фи­че­ской.