№ 4 (2024)

Настоящая статья представляет собой введение к специальной теме номера: “Aнтропология аффективных атмосфер”. В нее вошли статьи С.В. Соколовского, Д.А. Радченко, С. Рункеля и интервью с Т. Грифферо. Читателям представляется новая область философских и научных исследований, до сих пор практически не привлекавшая внимания отечественных антропологов, вопреки тому, что так наз. атмосферный поворот развивается уже почти четверть века, реализуясь во множестве социальных наук. Основной целью специальной темы является ознакомление российских антропологов и этнологов как с теоретической и методологической основами исследований (аффективных) атмосфер, так и с конкретными кейсами уже реализованных проектов, а главными задачами этого введения – обзор соответствующих концепций, методологии и исследовательских методов, а также рекомендация источников, знакомство с которыми призвано облегчить включение этой проблематики в программы полевой этнографии.

Прикосновение к объектам публичного искусства – одна из самых часто фиксируемых и при этом поверхностно описанных практик взаимодействия людей с городской средой. В этой статье предлагается взглянуть на эту практику через оптику подхода “аффективных атмосфер”, что позволяет проблематизировать тактильный контакт как средство и результат аффективной сонастройки с пространством. Анализируя аффективно-дискурсивный канон, складывающийся вокруг взаимодействия с новым арт-объектом (скульптура “Большая глина № 4” в Москве), мы покажем, как переход от цифрового к визуальному и тактильному взаимодействию с материальностью пространства создает коллективный аффект онлайн и как этот аффект транслируется и распространяется в онлайн-среде, делая публичное искусство центром фиджитального гибридного пространства.

Для выяснения генезиса и родственных связей тагарского населения (VIII–III вв. до н. э.) 36 мужских краниологических тагарских серий сопоставлены со 117 сериями других эпох и территорий с помощью многомерных статистических методов спустя почти полвека после моей книги 1977 г. Главными претендентами на роль предков тагарцев сегодня выглядят андроновцы, ключевую роль которых подтверждают и генетические факты. Роль доадроновского субстрата могли сыграть чаахольцы, возможно и елунинцы. Участие карасукцев в формировании тагарской популяции по-прежнему ничем не засвидетельствовано. Из соседей тагарцев к ним особенно близки пазырыкцы Урсула (Алтай) и некоторые саглынцы Аймырлыга (Тува). Судя по датам, эти группы возникли в результате миграции части тагарского (в частности сарагашенского) населения на юг. Поскольку чаахольцы, как было показано раньше, чрезвычайно близки к степным скифам, а среди тагарцев – к людям сарагашенского этапа, можно предположить, что сарагашенцы или их потомки мигрировали не только на юг, но и далеко на запад – в восточноевропейские степи. Предшествующая данной миграции архаическая скифская культура могла распространяться по тому же маршруту, но диффузионным путем.

Под термином “народные астрономические знания” подразумевается набор практических знаний, позволяющих человеку ориентироваться в пространстве и времени. Важным моментом является возможность суммарной оценки этих знаний на уровне не только индивида, но также отдельного поселения или региона. На основании полевых материалов, собранных в Республике Таджикистан в 2019–2023 гг., авторы разработали метод для определения показателя, характеризующего уровень народных астрономических знаний; метод апробирован на большой выборке (опрошено 177 человек). Усредненные значения “коэффициента знаний” (k) позволили оценить процесс потери знаний среди информантов четырех возрастных групп, а также составить карты, отражающие сохранность народных астрономических знаний на изученных территориях. Анализ карт дает возможность предложить модель, описывающую наблюдаемую распространенность этих знаний; их максимальный уровень зафиксирован вдоль Памирского тракта – в зоне активного обмена информацией, а минимальный – в изолированных долинах. На основе предложенной модели сделаны качественные предсказания уровня народных астрономических знаний на еще не обследованных территориях.

В статье исследуются жизненные стратегии женщин с ограниченными возможностями здоровья (ОВЗ), стремящихся найти супруга/жизненного партнера и создать семью. Авторы рассматривают примеры современных России и Казахстана как постсоветских стран, имеющих общий культурный бэкграунд. Дополнительно привлечен материал Израиля, считающегося одной из стран, благоприятных для людей с инвалидностью, где проживает немало людей с ОВЗ – выходцев из бывшего СССР. Опираясь на самостоятельно собранные полевые материалы, авторы выделяют различные модели поведения женщин с ОВЗ в России, Израиле и Казахстане, а также выявляют специфику каждого примера. Авторы приходят к выводу, что, несмотря на различия в социокультурном окружении, этнических и религиозных традициях, во всех рассматриваемых случаях на идентичность и стратегии поведения женщин с ОВЗ оказывает глубокое влияние двойная стигматизация (инвалидности и гендерная), что ведет их к ощущению своей повышенной уязвимости по сравнению с условно здоровыми людьми.

Меланезийцы моту издревле играли значительную роль в экономической жизни многих папуасских и меланезийских сообществ прибрежных районов юго-востока о-ва Новая Гвинея. С конца XIX столетия деревни моту оказались под фактическим управлением колониальных администраций. В 1975 г., после обретения Папуа – Новой Гвинеей независимости, влияние глобализации усилилось, что привело к серьезным культурным трансформациям. Однако, несмотря на это, до настоящего времени моту во многом продолжают сохранять свою культурную идентичность.